Александр Алехин: Триумф и трагедия четвертого чемпиона мира

Александр Алехин в период расцвета шахматной карьеры. Характерный образ чемпиона мира — элегантный, сосредоточенный. Этот портрет передает интеллектуальную мощь и харизму одного из величайших шахматистов в истории.

Часть 1: Русская загадка. Рождение шахматного гения

Александр Александрович Алехин вошёл в историю шахмат как одна из самых противоречивых и загадочных фигур, чья жизнь напоминает сложную шахматную партию с неожиданными поворотами и драматической развязкой. Четвёртый чемпион мира, единственный, кто умер, не расставшись с титулом, он сочетал в себе гениальность шахматного мыслителя и сложность характера, вызывавшего полярные оценки у современников. Его судьба, полная головокружительных взлётов и катастрофических падений, стала отражением бурных событий первой половины XX века — мировых войн, революций, эмиграции, идеологических бурь. Путь к шахматному Олимпу начался в богатой московской семье, где одарённый мальчик открыл для себя магию 64 клеток, даже не подозревая, какие испытания и триумфы ждут его впереди.

Аристократическое детство: Истоки характера будущего чемпиона.

Александр Алехин родился 31 октября 1892 года в Москве в семье, принадлежавшей к высшим слоям российского общества. Его отец, Александр Иванович Алехин, происходил из старинного дворянского рода и владел поместьем в Воронежской губернии. Карьера отца развивалась стремительно: от предводителя дворянства Землянского уезда он поднялся до предводителя дворянства всей Воронежской губернии, а в 1912 году стал депутатом IV Государственной думы от партии октябристов. Мать, Анисья Ивановна, принадлежала к семье богатейших текстильных промышленников Прохоровых, владельцев знаменитой Трёхгорной мануфактуры — одного из крупнейших предприятий Москвы. Этот брак объединил дворянский род с купеческими миллионами, обеспечив семье не только высокое социальное положение, но и значительное состояние.

Детство будущего чемпиона прошло в атмосфере материального достатка, но не было безоблачным в эмоциональном плане. Его мать, Анисья Ивановна, страдала от зависимости к морфию и редко покидала свою комнату, практически не участвуя в воспитании детей. Основную заботу о маленьком Александре и его старших членов семьи — брате Алексее и сестре Варваре — взяла на себя бабушка, Анна Александровна Прохорова. Семья жила в роскошном съёмном особняке в Никольском переулке Москвы, а летние месяцы проводила в родовом имении под Воронежем. Именно в этой усадьбе, окружённой живописными пейзажами русской природы, начали проявляться характерные черты будущего гроссмейстера — замкнутость, сосредоточенность на собственном внутреннем мире, некоторая отстранённость от сверстников. Одноклассники впоследствии вспоминали, что его домашнее прозвище "Тиша" perfectly соответствовало характеру — он редко участвовал в общих играх и развлечениях, предпочитая уединённые занятия.

Первое знакомство с шахматами: Раннее пробуждение таланта и неожиданные препятствия.

В шахматы Александр научился играть в семь лет, причём произошло это совершенно естественно — он просто наблюдал за игрой старших членов семьи. Однако его первое увлечение игрой оказалось недолгим и омрачённым драматическими обстоятельствами. Вскоре после знакомства с шахматами мальчик тяжело заболел менингитом — опаснейшим заболеванием, которое в те годы часто заканчивалось летальным исходом. Для его лечения приглашали знаменитого педиатра Нила Филаттова, который, кстати, после визитов иногда оставался сыграть партию со старшим братом Алексеем.

Болезнь протекала настолько тяжело, что, по свидетельствам биографов, сопровождалась шахматным бредом — ребёнку казалось, что его преследуют шахматные фигуры, они оживают и угрожают ему. Испуганные родители, связав психическое расстройство с шахматными занятиями, на три года категорически запретили ему прикасаться к шахматной доске. Этот вынужденный перерыв мог бы стать фатальным для менее одарённого ребёнка, но для Александра он лишь усилил тягу к запретному плоду. Когда запрет был снят, его возвращение к игре в возрасте около десяти лет ознаменовалось уже не детским увлечением, а осознанной страстью, которая вскоре переросла в настоящую одержимость.

Переломным моментом, определившим его судьбу, стало посещение в 1902 году сеанса одновременной игры, который давал в Москве знаменитый американский гроссмейстер Гарри Пильсбери — один из сильнейших шахматистов мира того времени. Особенное впечатление на юного Александра произвело не столько мастерство Пильсбери, сколько тот факт, что его старший брат Алексей сумел добиться ничьей с прославленным мастером. Это событие пробудило в мальчике честолюбивое желание не просто играть в шахматы, но превзойти брата и самому достичь вершин шахматного мастерства. С этого дня шахматы превратились из забавы в главное дело жизни.

Гимназические годы: Становление маэстро в стенах Поливановской гимназии.

С 1902 года Александр начал обучение в престижной частной мужской гимназии Льва Поливанова — одном из лучших учебных заведений Москвы, где собирались дети столичной интеллигенции. Среди его одноклассников были будущие известные поэты Сергей Шервинский и Вадим Шершеневич, литературовед Павел Попов, писатель Сергей Эфрон, музыковед Георгий Римский-Корсаков — словом, цвет московской образованной молодёжи. Но даже в этой яркой компании Алехин выделялся своей необычностью и одержимостью.

Он был поглощён шахматами до такой степени, что постоянно решал задачи или анализировал партии прямо на уроках, вызывая недоумение преподавателей. Одноклассники вспоминали, что на переменах он часто уединялся в углу, разыгрывая партии по памяти или играя вслепую с воображаемым противником.

Будущий чемпион мира Александр Алехин в юности. Уже в эти годы проявлялся его уникальный шахматный талант.

Его шахматное образование в этот период складывалось из нескольких компонентов. Во-первых, он активно играл по переписке — в 1905-1906 годах выиграл гамбитный турнир, организованный журналом «Шахматное обозрение», где его противниками были опытные шахматисты со всей России. Во-вторых, в 1907 году начались систематические занятия с профессиональным шахматистом Фёдором Дуз-Хотимирским, который помог упорядочить его стихийные познания и познакомил с основами стратегии.

Уже в 1908 году шестнадцатилетний Алехин дебютировал в международном соревновании — побочном турнире в Дюссельдорфе, где занял 4-5 места, а затем с блеском выиграл мини-матч у известного немецкого мастера Барделебена, одержав четыре победы при одной ничьей. Этот успех заставил серьёзно говорить о нём как о восходящей звезде.

Первый крупный успех: Завоевание звания маэстро и признание в шахматном мире.

Настоящим прорывом, обозначившим его переход из разряда перспективных любителей в ранг серьёзных мастеров, стал Всероссийский турнир любителей памяти Чигорина в Петербурге в 1909 году. Семнадцатилетний Алехин, всё ещё гимназист, для участия в котором специально отпрашивался из учебного заведения, одержал убедительную победу, набрав 13 очков из 16 и опередив ближайшего конкурента — Ротлеви — на целое очко. Примечательно, что он закончил турнир на девять дней раньше официального срока, сыграв свои партии досрочно в специально отведённые для отдыха дни.

За этот успех он получил не только ценный приз — изящную вазу императорского фарфорового завода, — но и почётное звание «маэстро», впервые прозвучавшее в отношении него. Это достижение открыло ему дорогу в мир профессиональных шахмат и привлекло внимание ведущих российских и зарубежных мастеров. Уже в этих ранних партиях отчётливо проявились характерные черты его будущего стиля — готовность к риску, богатая комбинационная фантазия, умение создавать осложнения даже в самых, казалось бы, спокойных позициях. При этом его игра отличалась глубиной стратегического замысла и тщательностью расчёта вариантов, что выделяло его из числа других молодых дарований, полагавшихся в основном на тактическую изобретательность.

Училище правоведения: Между шахматами и юридической карьерой.

После блестящего окончания гимназии в 1910 году перед Алехиным встал выбор жизненного пути. Согласно семейной традиции и сословным ожиданиям, он избрал карьеру юриста и поступил в Императорское училище правоведения в Петербурге — элитное учебное заведение, готовившее высших чиновников для государственного аппарата. Этот выбор был характерен для молодого человека его круга — шахматы пока рассматривались как увлечение, но не как профессия, способная обеспечить достойное положение в обществе.

Алехин за шахматной доской в парке. Такие неформальные партии помогали оттачивать мастерство будущего чемпиона.

Однако именно в годы учёбы в училище он окончательно сформировался как шахматист мирового уровня, сумев найти баланс между академическими занятиями и шахматной практикой. Он продолжал активно выступать в турнирах: в 1910 году занял 7-8 места в Гамбурге, в 1911 году — 8-11 места в Карлсбаде, при этом одержав победы над сильными соперниками, включая одного из лидеров турнира Видмара. Параллельно он начал профессиональную журналистскую деятельность, публикуя шахматные обзоры в газете «Новое время» — одном из самых влиятельных периодических изданий Российской империи.

В 1912 году Алехин вместе с братом Алексеем предпринял смелый шаг — основал собственный журнал «Шахматный вестник» (возродив название, под которым ранее выходил журнал Чигорина). Это издание, выходившее огромным по тем временам тиражом в 1000 экземпляров, стало важной вехой не только в его карьере, но и в развитии российских шахмат вообще. Александр активно участвовал в редактировании, публикуя анализы партий и теоретические статьи, многие из которых представляли значительный интерес для специалистов.

Выход на мировую арену: Триумф на петербургском турнире 1914 года.

Вершиной довоенного периода карьеры Алехина стал грандиозный международный турнир в Петербурге в 1914 году, собравший всю шахматную элиту во главе с чемпионом мира Эмануилом Ласкером и его главным претендентом Хосе Раулем Капабланкой. Этот турнир, организованный с размахом, соответствовавшим статусу Российской империи как великой державы, стал настоящим экзаменом для молодого российского шахматиста.

Алехин произвёл сенсацию, сумев не только выйти в финал турнира, но и занять в итоге почётное третье место, уступив только Ласкеру и Капабланке и опередив таких корифеев, как Тарраш и Маршалл. Особенно значимой была его победа над Зигбертом Таррашем — одним из столпов мировой шахматной мысли, теоретиком, чьи работы изучались шахматистами всего мира. Именно после этого турнира Алехин, по свидетельствам современников, в частной беседе с Петром Романовским заявил о своём намерении бороться за звание чемпиона мира, предсказав, что именно Капабланка станет его главным соперником на этом пути.

Когда Романовский удивился, что чемпионом является Ласкер, Алехин уверенно ответил, что вскоре кубинец сменит немецкого маэстро на шахматном троне.

Петербургский турнир 1914 года утвердил Алехина в числе сильнейших шахматистов мира и открыл перед ним блестящие перспективы. Казалось, перед двадцатидвухлетним маэстро открываются все дороги — успешная карьера юриста (в 1914 году он окончил училище правоведения с чином титулярного советника и был причислен к Министерству юстиции) сочеталась с растущей шахматной славой. Однако этим планам не суждено было сбыться — надвигалась Первая мировая война, которая навсегда изменила не только его жизнь, но и судьбу всей страны. Летом 1914 года он отправился на турнир в Мангейм, даже не подозревая, что этот турнир станет последним в его жизни на территории мирной Европы и ознаменует начало полосы испытаний, которые закалят его характер и подготовят к будущим великим битвам за шахматную корону.

Часть 2: Испытание войной и революцией. Становление бойца (1914-1921)

Период с 1914 по 1921 год стал для Александра Алехина временем суровых испытаний, которые закалили его характер и превратили из талантливого мастера в беспощадного бойца, готового к завоеванию мирового первенства. Эти семь лет вместили в себя мировой конфликт, революцию, гражданскую войну, личные трагедии и драматический выбор между жизнью в Советской России и эмиграцией. Именно в эти трудные годы сформировались те качества, которые впоследствии позволят ему одержать победу над считавшимся непобедимым Капабланкой.

Мангеймский турнир 1914 года: Шахматы на пороге войны.

Летом 1914 года Алехин отправился в Германию для участия в международном турнире в Мангейме. К этому моменту он уже прочно входил в число сильнейших шахматистов мира, о чём свидетельствовало его блестящее выступление в Петербурге. Турнир в Мангейме складывался для него исключительно успешно — после 11 туров он уверенно лидировал, набрав 9,5 очков и опережая ближайшего преследователя Видмара на целое очко. Однако 1 августа Германия объявила войну России, и турнир был прерван за шесть туров до конца.

Для Алехина и других российских шахматистов это обернулось настоящей катастрофой. Все они были интернированы как граждане враждебного государства. Алехина вместе с Боголюбовым, И. Рабиновичем и другими сначала доставили в полицейский участок Мангейма, затем в военную тюрьму Людвигсхафена (поводом для ужесточения режима стала фотография в форме училища правоведения, которую приняли за военную), а потом перевели в тюрьму в Раштатте. Условия содержания были суровыми — шахматисты проводили время, играя между собой вслепую, чтобы не потерять форму. Один раз Алехина даже поместили в карцер на несколько дней — по официальной версии за улыбку во время прогулки, хотя существуют и другие объяснения этого инцидента.

В середине августа всех интернированных перевели под надзор полиции в гостиницу в Баден-Бадене. Алехину удалось убедить медицинскую комиссию, что он негоден к военной службе по состоянию здоровья, и 14 сентября он был освобождён. Долгий путь домой через Швейцарию, Францию, Великобританию и Швецию занял больше месяца — в Россию он вернулся только в конце октября 1914 года.

Военные годы: Между фронтом и шахматной доской.

Вернувшись в Россию, Алехин не смог сразу отправиться на фронт — сказались последствия перенесённых в заключении лишений. Однако он активно включился в работу по помощи раненым и военнопленным. Уже 5 ноября 1914 года он дал в Москве сеанс одновременной игры на 33 досках, весь сбор от которого поступил в пользу раненых солдат. Несколько раз он проводил сеансы в пользу находившихся в плену российских шахматистов, включая специальный сеанс в пользу студента Петра Романовского. С начала 1915 года Алехин вошёл в один из комитетов по оказанию помощи больным и раненым в рамках Земгора.

Несмотря на военное время, шахматная жизнь в России не замирала полностью. В октябре-декабре 1914 года Алехин уверенно выиграл клубный турнир Московского шахматного кружка, набрав 10,5 очков из 11 и получив приз за красоту за партию с Зубаревым. В декабре 1915 года произошло трагическое событие — в Швейцарии умерла его мать Анисья Ивановна, с которой у него были сложные, но глубокие отношения.

Александр Алехин за работой, фото в обработке.

Весной 1916 года Алехин, наконец, добился отправки на фронт. Он поступил добровольцем в качестве помощника начальника передвижного санитарного отряда Всероссийского союза городов, участвовавшего в знаменитом Брусиловском прорыве в районе Тернополя. По свидетельствам сослуживцев, он лично выносил раненых с поля боя, проявляя незаурядное мужество. За храбрость он был награждён двумя Георгиевскими медалями и представлен к ордену Святого Станислава 3-й степени с мечами, однако из-за последовавшей в 1917 году Февральской революции награждение не состоялось.

На фронте Алехин не оставлял шахматы — во время лечения после контузии в госпитале в Тарнополе он давал сеансы одновременной игры вслепую местным шахматистам. Вторая контузия оказалась серьёзнее первой, и после окончания лечения в сентябре 1916 года он вернулся в Москву.

Революция 1917 года: Крушение старого мира.

Февральская революция застала Алехина в Петрограде, где он участвовал в шахматных соревнованиях. Революционные события положили конец его военной карьере и планам государственной службы. В мае 1917 года в Воронеже умер его отец Александр Иванович, что стало для него тяжелым ударом. Имущественное положение семьи резко ухудшилось — дворянские имения были разграблены, банковские счета заморожены.

Октябрьская революция окончательно похоронила старый порядок. Алехин, как и многие представители его сословия, оказался перед трудным выбором. С одной стороны, новая власть отнеслась к нему достаточно лояльно — возможно, благодаря его шахматной славе. С другой — его социальное происхождение делало положение крайне неустойчивым.

В 1918 году Алехин сумел выиграть трёхкруговой турнир в Москве с участием Ненарокова и А. Рабиновича, но шахматная жизнь в стране практически замерла. Осенью 1918 года он принял решение, которое многим показалось странным — отправился на Украину, через Киев в Одессу, в то время оккупированную немецкими войсками. Официальной причиной была подготовка к планировавшемуся турниру, но биографы предполагают, что настоящей причиной было желание покинуть Москву после опубликования постановления СНК РСФСР "О красном терроре", которое могло затронуть и его как бывшего дворянина и чиновника.

Одесская эпопея: Арест и чудесное спасение.

В Одессе Алехин оказался в сложном положении. Турнир, ради которого он, по официальной версии, приехал, так и не состоялся. Пришлось зарабатывать на жизнь игрой на ставку в кафе — унизительное занятие для мастера его уровня. В ноябре 1918 года начался вывод немецких войск, их сменили французские части Антанты, но в апреле 1919 года и они были эвакуированы. Город заняли части 1-й Заднепровской Украинской советской дивизии.

Алехин ненадолго устроился на работу — по разным данным, в иностранный отдел Одесского губисполкома или в комиссию по выдаче разрешений на выезд за границу при ГубЧК. Однако вскоре, вероятно в том же апреле, он был арестован ЧК. Обстоятельства ареста и сроки заключения достоверно неизвестны — соответствующие архивы не сохранились. По некоторым свидетельствам, он содержался в тюрьме вместе с генералом Александром Рагозой, который впоследствии был расстрелян.

Его освобождение в конце июня 1919 года выглядело чудесным спасением. По одной версии, за него вступился член Всеукраинского ревкома Дмитрий Мануильский, лично знавший Алехина. По другой — вмешательство организовал Христиан Раковский через знакомого шахматиста и сотрудника ЧК Якова Вильнера. Так или иначе, Алехин оказался на свободе, в то время как на Западе уже распространились слухи о его гибели.

Возвращение в Москву: Между советской властью и шахматами.

Летом 1919 года Алехин вернулся в Москву. Его материальное положение было катастрофическим — от прежнего богатства не осталось и следа. В марте 1920 года он женился на Александре Батаевой, работавшей делопроизводителем, но этот брак оказался недолгим.

Пытаясь найти своё место в новой реальности, Алехин поступил в только что открывшуюся Государственную школу киноискусства (будущий ВГИК), но вскоре оставил её. Параллельно он, играя вне конкурса, победил в первом советском чемпионате Москвы, выиграв все одиннадцать партий — впечатляющий результат даже для мастера его уровня.

Зиму 1919-1920 года он провёл в Харькове, работая в окружном Военно-санитарном управлении, а по дороге туда заразился тифом, но сумел справиться с болезнью. В мае 1920 года он вернулся в Москву и устроился на должность следователя Центророзыска Главного управления милиции — ирония судьбы для бывшего дворянина и воспитанника привилегированного училища правоведения. В его обязанности входили поиски пропавших без вести и работа со старыми учётными картотеками.

Сеанс одновременной игры в 1914 году. Молодой Алехин демонстрирует растущее мастерство за несколько месяцев до начала Первой мировой войны.

В октябре 1920 года Алехин одержал победу на Всероссийской шахматной олимпиаде в Москве, которая считается первым чемпионатом Советской России, опередив Петра Романовского. Казалось, он постепенно встраивается в новую систему. В декабре 1920 года он даже работал переводчиком в агитационной поездке делегатов Коминтерна по городам Урала и Сибири — работа, требовавшая политического доверия.

Роковой 1921 год: Бегство из России.

Начало 1921 года стало переломным моментом в жизни Алехина. В ноябре 1920 года ВЧК завела на него дело по материалам, поступившим из Одессы — была обнаружена расписка о получении крупной суммы денег, что расценили как связь с "деникинской контрразведкой". Источником денег, вероятно, был Василий Шульгин, а посредником — шахматист Борис Малютин. В марте 1921 года Алехина вызывали на допрос, после чего дело было прекращено, но осадок остался.

В этой ситуации он принял решение, которое многими было расценено как расчетливое. Во время поездки с делегацией Коминтерна он познакомился со швейцарской журналисткой Анной-Лизой Рюгг, представлявшей Швейцарскую социал-демократическую партию. В марте 1921 года он развёлся с Батаевой и 15 марта женился на Рюгг. Через пять недель после заключения брака он получил разрешение на выезд из РСФСР в Латвию — разрешение было завизировано заместителем наркома иностранных дел Львом Караханом и начальником Особого отдела ВЧК Вячеславом Менжинским.

В мае 1921 года Алехин с новой женой прибыл в Ригу, оттуда направились в Берлин. По свидетельствам современников, как только поезд пересёк границу, он оставил жену (которая в ноябре родила ему сына Александра), фактически использовав её только для получения выездной визы. Этот поступок многими был расценен как проявление цинизма и беспринципности.

Начало жизни в эмиграции: Между прошлым и будущим.

Прибыв в Берлин, Алехин оказался в сложном положении — без средств, без определённых перспектив, но с твёрдым намерением продолжить шахматную карьеру. По предложению немецкого издателя Бернхарда Кагана он подготовил книгу "Шахматная жизнь в Советской России" ("Das Schachleben in Sowjet-Rußland"), где описал шахматные соревнования 1918-1920 годов и включил двенадцать прокомментированных партий.

Заключительная фраза книги звучала как политическое заявление: Алехин выражал надежду на то, что расцвет шахматной жизни наступит, когда "случится наконец то событие, которого русская шахматная общественность ожидает с той же горячей надеждой, что и вся честно мыслящая Россия" — прозрачный намёк на свержение советской власти. Эта публикация на многие годы определила его отношения с советским руководством.

Несмотря на это, в первые годы эмиграции Алехин продолжал восприниматься в СССР как соотечественник, временно живущий за границей. Он поддерживал контакты с советскими шахматистами, его статьи публиковались в советских изданиях. Но с каждым месяцем пропасть между ним и родиной увеличивалась.

В 1921 году он провёл несколько матчей в Берлине — с Тейхманом (3:3) и Земишем (2:0), а затем выиграл турниры в Триберге, Будапеште и Гааге, не проиграв ни одной партии. Уже тогда он направил Капабланке, только что ставшему чемпионом мира, вызов на матч, но получил отказ. Начинался новый этап его жизни — борьба за шахматную корону, которая потребует от него всей воли, целеустремлённости и тех качеств, которые были выработаны в суровые годы войн и революций. Испытания, пережитые в России, закалили его характер и подготовили к предстоящим битвам, в которых ему предстояло столкнуться с сильнейшими шахматистами мира.

Часть 3: Путь к шахматной короне. Битва с непобедимым (1921-1927)

Период с 1921 по 1927 год стал для Александра Алехина временем целенаправленного и методичного движения к заветной цели — матчу за звание чемпиона мира. Эти шесть лет были наполнены интенсивной турнирной практикой, разработкой оригинальных дебютных систем, психологической подготовкой и поиском спонсоров для организации матча с Хосе Раулем Капабланкой, которого весь шахматный мир считал непобедимым. Этот путь требовал от Алехина не только шахматного совершенства, но и незаурядных дипломатических способностей, упорства и готовности идти на жертвы ради достижения главной цели его жизни.

Становление в эмиграции: Первые шаги в Европе.

После переезда в Европу в 1921 году Алехин оказался в сложном материальном положении. Лишённый состояния и связей, он должен был зарабатывать на жизнь исключительно шахматами. Его первым пристанищем стал Берлин, где в то время находилась крупная русская диаспора. Уже в 1921 году он провёл несколько матчей — с Тейхманом (закончился вничью 3:3) и с Земишем (победа 2:0), демонстрируя, что не потерял форму за годы войн и революций.

Затем последовала серия блестящих побед в турнирах 1921 года — в Триберге, Будапеште и Гааге, где он не проиграл ни одной партии. Эти успехи позволили ему заявить о себе как о серьёзном претенденте на матч с чемпионом мира. Однако первый вызов Капабланке, отправленный в конце 1921 года, остался без ответа — кубинец, только что завоевавший титул в матче с Ласкером, не видел в Алехине достойного соперника.

В 1922 году Алехин добивается важного успеха на лондонском турнире, где занимает второе место после Капабланки, набрав 11,5 очков из 15 и не проиграв ни одной партии. Именно на этом турнире был подписан знаменитый "Лондонский протокол", регламентировавший условия проведения матчей за первенство мира. Согласно протоколу, претендент должен был обеспечить призовой фонд в 10 000 долларов — астрономическую по тем временам сумму, дополнительно покрывая организационные расходы. Это условие стало главным препятствием на пути Алехина к матчу с Капабланкой.

Переезд в Париж и борьба за финансирование.

В 1923 году Алехин переехал в Париж, который стал его основным местом жительства до конца жизни. Французская столица встретила его благосклонно — здесь существовала влиятельная русская эмигрантская колония, а шахматная жизнь была достаточно активной. Однако материальные трудности преследовали его — чтобы собрать средства для будущего матча, он был вынужден активно выступать с сеансами одновременной игры, в том числе вслепую.

Именно в этот период Алехин начинает устанавливать рекорды игры вслепую. В 1924 году в Нью-Йорке он сыграл одновременно 26 партий с результатом +16 -5 =5, а в 1925 году в Париже побил свой же рекорд, сыграв 27 партий с результатом +22 -2 =3. Эти выступления не только приносили ему необходимые средства, но и укрепляли его репутацию шахматного гения.

Параллельно Алехин работает над совершенствованием своей игры. Он тщательно анализирует партии Капабланки, выискивая малейшие слабости в игре кубинца. В отличие от чемпиона, который полагался на природный талант и редко занимался специальной подготовкой, Алехин подходил к делу с научной тщательностью. Он разрабатывает новые дебютные системы, углублённо изучает эндшпиль, работает над усилением своих слабых мест.

Турнирные успехи и рост мастерства.

Годы, предшествовавшие матчу с Капабланкой, были насыщены выступлениями в турнирах. В 1923 году Алехин делит первое место в Карлсбаде с Боголюбовым и Мароци, обыграв обоих в личных встречах. В 1924 году он занимает третье место в Нью-Йорке, уступив Ласкеру и Капабланке, но показав достойную игру.

Особого внимания заслуживает победа в Баден-Бадене в 1925 году, где Алехин набрал 16 очков из 20, не проиграв ни одной партии и опередив ближайшего претендента на 1,5 очка. Именно на этом турнире была сыграна знаменитая партия с Рихардом Рети, вошедшая во все учебники шахмат благодаря глубокой стратегии и блестящей комбинации.

Турнир в Баден-Бадене 1925 года. Алехин в окружении коллег демонстрирует блестящий результат - 16 очков из 20 возможных.

В 1926 году Алехин выступает в нескольких турнирах в Великобритании, выигрывая в Гастингсе (вместе с Видмаром), Скарборо и Бирмингеме. Затем следует менее удачное выступление в Земмеринге, где он занимает второе место после Шпильмана, и в Дрездене, где уступает первенство Нимцовичу. Важным этапом подготовки стал тренировочный матч с Максом Эйве в конце 1926 — начале 1927 года. Алехин выиграл со счётом +3 -2 =5, но играл не в полную силу, так как был занят переговорами о матче с Капабланкой. Этот матч позволил ему проверить свою готовность к длительным соревнованиям и выявить недостатки, требующие исправления.

Психологическая подготовка и изучение противника.

Алехин понимал, что для победы над Капабланкой недостаточно только шахматной подготовки. Кубинец обладал феноменальной устойчивостью и практически не допускал ошибок в турнирных партиях. Его стиль, основанный на безупречной технике и интуитивном понимании позиции, казался непобедимым.

Алехин разрабатывает целую стратегию психологического воздействия на противника. Он тщательно изучает не только шахматные, но и личные качества Капабланки — его привычки, слабости, реакции на различные ситуации. В своих статьях и интервью он начинает создавать образ Капабланки как игрока, имеющего серьёзные недостатки — излишнюю осторожность в дебюте, слабую для его уровня эндшпильную технику, склонность полагаться на интуицию в ущерб глубокому анализу.

При этом Алехин работает над собственным имиджем. Он позиционирует себя как представителя "интеллектуальных" шахмат, противопоставляя свой глубокий аналитический подход "механической" игре Капабланки. Эта пропагандистская кампания была важной частью подготовки — Алехин понимал, что психологическое преимущество может оказаться решающим в длительном матче.

Организационные трудности и поиск спонсоров.

Главной проблемой оставалось выполнение условий Лондонского протокола — найти 10 000 долларов призового фонда плюс средства на организационные расходы. Алехин предпринимает титанические усилия по поиску спонсоров. Он выступает с лекциями, даёт многочисленные сеансы, публикует статьи в газетах и журналах, пытаясь заинтересовать потенциальных меценатов.

Перелом наступает в 1926 году, когда после переговоров в Буэнос-Айресе правительство Аргентины соглашается выделить необходимые средства. Решающую роль сыграли аргентинские бизнесмены и поклонники шахмат, убеждённые Алехиным в перспективности матча. Стороны договорились, что матч состоится в Буэнос-Айресе в 1927 году.

Однако на пути к матчу возникло неожиданное препятствие — турнир в Нью-Йорке в начале 1927 года, где Алехин занял второе место, значительно уступив Капабланке. Кубинец выиграл турнир с отрывом в 2,5 очка, победил во всех личных встречах и не проиграл ни одной партии. Этот результат заставил многих усомниться в целесообразности матча — казалось, Алехин не имеет никаких шансов против непобедимого чемпиона.

Решающие месяцы перед матчем.

Несмотря на неудачу в Нью-Йорке, Алехин не отступил от своих планов. Более того, поражение в турнире стало для него дополнительным стимулом. Он понимал, что Капабланка, окрылённый успехом, мог недооценить претендента и пренебречь специальной подготовкой.

В последние месяцы перед матчем Алехин проводит интенсивную подготовку. Он полностью отказывается от алкоголя, соблюдает строгий режим дня, уделяет особое внимание физической форме. Его подготовка носит комплексный характер — он не только анализирует дебютные варианты, но и работает над выносливостью, которая должна была стать решающим фактором в длительном матче.

Важной частью подготовки становится разработка дебютного репертуара. Алехин понимает, что в известных позициях Капабланка практически непобедим, поэтому готовит ряд новинок и неожиданных продолжений, призванных вывести кубинца из равновесия. Он изучает редко встречающиеся варианты, которые не входят в стандартный репертуар чемпиона.

Психологически Алехин готовится к длительной борьбе. Он осознаёт, что Капабланка привык к быстрым победам в турнирах и может не выдержать напряжения затяжного матча. Его стратегия строится на изматывании противника, создании постоянного давления, вынуждении его принимать решения в сложных, незнакомых позициях.

Накануне битвы: Прибытие в Буэнос-Айрес.

В августе 1927 года Алехин прибывает в Буэнос-Айрес. Аргентинская столица встречает его с энтузиазмом — местные СМИ активно освещают предстоящий матч, шахматные клубы переживают невиданный ажиотаж. Однако большинство экспертов и болельщиков скептически относятся к шансам претендента. Даже те, кто симпатизировал Алехину, не верили в его победу — слишком велико было превосходство Капабланки в недавнем нью-йоркском турнире.

Ситуация осложняется проблемами со здоровьем — у Алехина начинается воспаление надкостницы, требующее удаления шести зубов. Эта операция могла бы стать поводом для переноса матча, но Алехин отказывается от отсрочки, понимая, что это может быть воспринято как проявление слабости.

Перед началом матча Алехин производит впечатление собранного, уверенного в себе человека. В отличие от Капабланки, который ведёт себя расслабленно и似乎 не придаёт особого значения предстоящему поединку, Алехин демонстрирует полную концентрацию на цели. Он избегает светских мероприятий, мало общается с прессой, всё время посвящая последней подготовке.

На церемонии открытия матча 16 сентября 1927 года оба противника выглядят спокойными и уверенными. Капабланка — элегантный, улыбающийся, воспринимающий матч как очередную формальность на пути подтверждения своего статуса. Алехин — серьёзный, сосредоточенный, понимающий, что этот матч станет главным испытанием в его жизни. Немногие из присутствующих догадываются, что они становятся свидетелями начала одного из самых драматичных и значительных поединков в истории шахмат.

Предстояло сыграть матч до шести побед без учёта ничьих — формат, требовавший не только мастерства, но и невероятной выносливости, психологической устойчивости и готовности к длительной борьбе. Для Алехина это была возможность доказать всему миру, что гений подготовки и аналитического труда может победить гения природного таланта и интуиции. Для Капабланки — шанс подтвердить свою репутацию непобедимого шахматиста, не знающего равных себе. Оба были уверены в победе, но только одному из них предстояло испытать триумф, который изменит расстановку сил в шахматном мире на долгие годы.

Часть 4: Завоевание короны. Триумф воли над гением (1927-1934)

Матч за звание чемпиона мира между Александром Алехиным и Хосе Раулем Капабланкой, состоявшийся в Буэнос-Айресе с 16 сентября по 29 ноября 1927 года, стал не просто спортивным соревнованием, а эпической битвой двух философий, столкновением различных подходов к шахматам и жизни. Для Алехина это была кульминация шестилетней подготовки, возможность доказать, что целеустремлённость, аналитический труд и железная воля могут превзойти даже самый блестящий природный талант. Для Капабланки — неожиданное испытание, поставившее под сомнение его непобедимость и заставившее впервые столкнуться с противником, превосходящим его в готовности к борьбе.

Начало матча.

Первую партию матча, состоявшуюся 16 сентября 1927 года, выиграл Алехин. Эта победа стала психологическим шоком для всего шахматного мира — впервые за многие годы Капабланка проиграл серьёзную партию. Однако кубинец быстро оправился и, выиграв третью и седьмую партии, вышел вперёд. Казалось, всё возвращается на круги своя — непобедимый чемпион демонстрирует своё превосходство.

Но здесь проявилось главное отличие Алехина от предыдущих претендентов — его невероятная психологическая устойчивость. Вместо того чтобы пасть духом, он продолжает методично реализовывать свою стратегию. Его подготовка даёт результаты — в дебютной стадии он постоянно предлагает Капабланке новые, неожиданные продолжения, заставляя того самостоятельно искать решения за доской.

Легендарный матч 1927 года в Буэнос-Айресе. Алехин против Капабланки - одна из величайших шахматных битв в истории.

Особенностью матча становится необычайно большое количество ничьих — партии приобретают затяжной, позиционный характер, что полностью соответствовало плану Алехина. Он понимал, что Капабланка, привыкший к быстрым победам в турнирах, может не выдержать напряжения длительной борьбы.

Кризис и перелом.

В первой трети матча с Алехиным происходит неприятный инцидент — у него начинается серьёзное воспаление надкостницы, требующее удаления шести зубов. Большинство игроков в такой ситуации потребовали бы переноса матча, но Алехин продолжает играть, несмотря на боль и физический дискомфорт. Этот поступок производит глубокое впечатление на всех участников матча и демонстрирует его невероятную силу воли.

Переломный момент наступает в середине матча. Алехин выигрывает двенадцатую партию, сравняв счёт, а затем постепенно начинает наращивать преимущество. Его стратегия приносит плоды — Капабланка, не привыкший к таким длительным и напряжённым баталиям, начинает допускать ошибки. Особенно показательными становятся эндшпили, где Алехин, вопреки прогнозам, зачастую переигрывает считавшегося непревзойдённым техника Капабланку.

К тридцатой партии Алехин ведёт со счётом +5 -3 =22. Матч приобретает исторический масштаб — уже сыграно больше партий, чем в любом предыдущем матче на первенство мира. Физическое и психологическое напряжение достигает пика.

Завершающая стадия и триумф.

29 ноября 1927 года должна была состояться тридцать четвертая партия матча. Положение на момент откладывания было безнадёжным для Капабланки — Алехин имел две лишние пешки в ладейном эндшпиле. Утром Капабланка прислал письмо, в котором признавал своё поражение и поздравлял Алехина с завоеванием титула чемпиона мира.

Окончательный счёт матча — +6 -3 =25 в пользу Алехина. Эта победа стала одной из самых сенсационных в истории шахмат. Алехина, ликующие поклонники на руках несут до отеля — зрелище, немыслимое для обычно сдержанной аргентинской публики.

Анализируя причины победы Алехина, эксперты выделяют несколько ключевых факторов:

1. Феноменальная подготовка. Алехин провёл беспрецедентную по глубине подготовку к матчу, изучив все слабости Капабланки.

2. Психологическая устойчивость. Его способность сохранять концентрацию в течение длительного времени оказалась выше, чем у противника.

3. Преимущество в дебютной подготовке. Постоянные новинки и неожиданные продолжения выводили Капабланку из равновесия.

4. Физическая выносливость. Строгий режим и отличная физическая форма позволили Алехину лучше переносить тяготы матча-марафона.

Возвращение в Европу и разрыв с СССР.

После победы Алехин с женой совершают турне по Южной Америке, посещают Чили, а затем на пароходе отправляются в Европу. Их прибытие в Барселону превращается в триумфальное шествие — тысячи поклонников приветствуют нового чемпиона мира.

В феврале 1928 года в парижском Русском клубе проходит банкет в честь победы Алехина. Именно здесь он произносит свою знаменитую речь, которая станет поворотным моментом в его отношениях с Советской Россией. В наиболее полном изложении газеты "Россия" его слова звучали так: "И вот теперь мой тост за то, чтобы та дикая бесстыдная фантасмагория, которая окутала нашу родину, исчезла бы так же бесследно, как в моей борьбе исчез призрак непобедимости Капабланки".

Эта речь немедленно получает резонанс. В советском журнале "Шахматный вестник" появляется статья заместителя наркома юстиции Николая Крыленко, в которой говорится: "После речи Алехина в Русском клубе с гражданином Алехиным у нас всё покончено — он наш враг, и только как врага мы отныне должны его трактовать". Через два месяца публикуется заявление его брата Алексея, осуждающее антисоветские высказывания.

С этого момента Алехин окончательно порывает с Советской Россией и становится одним из видных деятелей русской эмиграции.

Защита титула и турнирные триумфы.

В 1929 году Алехин впервые защищает свой титул в матче против Ефима Боголюбова. Матч проходит в различных городах Германии и Голландии и заканчивается убедительной победой чемпиона — +11 -5 =9. Хотя Боголюбов и не считался равным по силе Капабланке, эта победа подтверждает высокий класс Алехина.

Период с 1929 по 1934 год становится временем абсолютного доминирования Алехина в мировых шахматах. Он выигрывает один турнир за другим, демонстрируя игру невероятно высокого уровня:

• Сан-Ремо 1930 — 13 из 15, отрыв от второго призёра Нимцовича 3,5 очка

• Блед 1931 — 20,5 из 26, отрыв от Боголюбова 5,5 очков

• Лондон 1932 — победа с отрывом в очко от Флора

• Цюрих 1934 — 13 из 15, на очко впереди Эйве и Флора

Его стиль в этот период достигает совершенства. Комбинационное зрение сочетается с глубоким позиционным пониманием, готовность к риску — с безупречной техникой реализации преимущества. Особенно впечатляет его победа в Сан-Ремо, где из пятнадцати партий он выигрывает тринадцать и лишь две сводит вничью — результат, беспрецедентный для турнира такого высокого уровня.

Рекорды и достижения.

Параллельно с турнирными успехами Алехин продолжает устанавливать рекорды в игре вслепую. В 1933 году во время Всемирной выставки в Чикаго он даёт сеанс на 32 досках, который длится 12 часов и заканчивается со счётом +19 -4 =9. Этот рекорд станет одним из его самых знаменитых достижений.

Его шахматная деятельность приобретает невиданный размах. В 1932-1933 годах он совершает кругосветное шахматное турне, посещая США, Мексику, Гавайи, Японию, Китай, Филиппины, Сингапур, Индонезию, Новую Зеландию, Цейлон, Египет и Палестину. За время путешествия он проводит 1320 партий, из которых выигрывает 1161 и проигрывает всего 65.

Неформальная партия между Алехиным и Эйве. Такие встречи предшествовали их эпическим матчам за звание чемпиона мира.

В 1934 году состоялся второй матч Алехина с Боголюбовым, который снова закончился победой чемпиона — +8 -3 =15. Хотя счёт был менее разгромным, чем в первом матче, Алехин продемонстрировал полное превосходство.

К 1934 году Алехин достигает пика своей шахматной силы. Его рейтинг Эло превышает 2700 пунктов — беспрецедентный показатель для того времени. Он издаёт книги, активно работает как шахматный журналист, его анализы считаются образцовыми.

В этот период происходит важное изменение в личной жизни — Алехин расстаётся с Надеждой Васильевой и женится на Грейс Висхар, американке английского происхождения, вдове чайного плантатора с Цейлона. Этот брак приносит ему не только личное счастье, но и финансовую стабильность.

Стиль и наследие чемпиона мира.

К середине 1930-х годов формируется классический портрет Алехина-чемпиона — безупречно одетый, с неизменной сигарой, производящий впечатление аристократа и интеллектуала. Его игра характеризуется уникальным сочетанием элементов:

1. Глубокое дебютное приготовление. Алехин становится одним из пионеров фундаментальной дебютной подготовки.

2. Комбинационное зрение. Его способность видеть тактические возможности остаётся непревзойдённой.

3. Психологический подход. Он мастерски использует слабости конкретных противников.

4. Универсальность. Алехин с равным успехом играет позиционные и тактические позиции.

Именно в этот период он создаёт свои самые знаменитые партии, которые войдут во все учебники шахмат. Его комментарии к собственным партиям становятся классикой шахматной литературы.

К 1934 году Алехин — не просто чемпион мира, а живая легенда шахмат. Кажется, его господство будет продолжаться вечно. Однако уже на горизонте появляются новые испытания, а в личной жизни начинают проявляться проблемы, которые вскоре поставят под угрозу не только его титул, но и саму карьеру. Но в этот момент он находится на вершине — признанный гений, изменивший представление о возможностях шахматиста, доказавший, что воля и труд могут превзойти даже самый блестящий природный талант.

Часть 5: Закат чемпиона. Трагедия в Эшториле (1935-1946)

Период, последовавший за триумфальным возвращением шахматной короны в 1937 году, стал для Александра Алехина не заслуженным отдыхом на вершине славы, а временем трудной, изматывающей борьбы, в которой стареющий лев шахматного мира отчаянно пытался отстоять свое место под солнцем против натиска нового поколения и в условиях глобальных исторических катаклизмов. Если его прежний путь был целеустремленным восхождением к абсолютному господству, то теперь его жизнь превратилась в сложную драму, полную внутренних противоречий, внешних потрясений и постепенного, но неуклонного угасания физических и творческих сил.

Тень былого величия: нестабильность и поиск новых вызовов.

Возвращение титула в матче-реванше с Эйве, безусловно, было величайшим спортивным и психологическим достижением. Однако та безоговорочная уверенность в себе, та аура непобедимости, что характеризовала Алехина в золотые годы его чемпионства (1929-1934), была безвозвратно утрачена. Поражение 1935 года нанесло сокрушительный удар не только по его репутации в глазах публики, но, что гораздо важнее, пошатнуло его собственную, столь тщательно выстраиваемую веру в собственную исключительность. Он вновь был королем, но королем, сидящим на троне, который уже пошатнулся. Хотя он и сумел выиграть несколько относительно небольших турниров в конце 1930-х, таких как соревнования в Монтевидео и Маргите, его выступления в крупнейших международных форумах стали демонстрировать тревожную неровность. Исчезла та феноменальная стабильность, что позволяла ему с легкостью выигрывать турниры за турниром; теперь за блестящими победами могли следовать неожиданные и порой необъяснимые провалы.

Драматичный матч-реванш 1937 года. Алехин возвращает себе звание чемпиона мира в напряженной борьбе с Максом Эйве.

Кульминацией этого периода неуверенности стал легендарный турнир АВРО, прошедший в ноябре 1938 года в десяти городах Нидерландов. Этот турнир, собравший за доской восьмерку сильнейших шахматистов планеты, по праву считался неофициальным чемпионатом мира среди претендентов. Алехин занял в нем лишь скромное 4-6 место, разделив его со своим недавним соперником Максом Эйве и американским вундеркиндом Самуэлем Решевским. Победителями турнира вышли двое молодых и голодных гроссмейстеров — Пауль Керес из Эстонии и Ройбен Файн из США, которые немедленно были объявлены новыми главными претендентами на корону. Для Алехина, привыкшего доминировать и диктовать условия, такой результат стал ясным и недвусмысленным сигналом: поколение «молодых львов» не просто наступает ему на пятки, но уже готово отобрать у него шахматный трон.

Именно в этот момент, осознавая сдвиги в шахматном мире, чемпион мира впервые серьезно и на официальном уровне обратил свой взор на Советский Союз, где за годы его изгнания выросла мощная, великолепно организованная шахматная школа во главе с бесспорным лидером — Михаилом Ботвинником. Начались сложные, полные взаимных подозрений и политических нюансов переговоры о матче за звание чемпиона мира. Алехин, несмотря на свою резкую антисоветскую риторику прошлых лет, проявленную после победы над Капабланкой, был вынужден идти на диалог. Он понимал, что будущее больших шахмат, равно как и солидные финансовые гарантии, отныне были связаны именно с СССР. Переговоры с Ботвинником, однако, продвигались медленно, каждая сторона выдвигала свои условия, и этому трудному процессу был положен внезапный и трагический конец с началом Второй мировой войны в сентябре 1939 года.

Война и роковой компромисс: тень свастики над шахматной короной.

С началом мирового конфликта организованная шахматная жизнь в Европе практически замерла. Алехин, застигнутый войной в Буэнос-Айресе на Шахматной олимпиаде, проявил патриотизм и вернулся во Францию, где вступил добровольцем в армию, служа в звании лейтенанта-переводчика. Однако после стремительного разгрома Франции в 1940 году он оказался в крайне уязвимом положении. Оказавшись на неоккупированной территории, он в 1941 году принял роковое, до сих пор вызывающее ожесточенные споры решение — вернуться в оккупированный нацистами Париж, а затем отправиться на турниры, организованные шахматными властями Третьего рейха.

Этот период стал самым темным, несмываемым пятном на его репутации. Мотивы его поступков были, вероятно, смешанными: стремление обеспечить физическую безопасность себе и своей жене Грейс Висхар, которая, будучи гражданкой США, имела еврейские корни и потому находилась в особой опасности; отчаянная попытка сохранить свое имущество, включая родовой замок; а также, возможно, иллюзорная надежда сохранить свой статус и хоть какую-то профессиональную деятельность в условиях военного времени. Ценой этого стало моральное падение. Он участвовал в пропагандистских турнирах на территории Третьего рейха и генерал-губернаторства, а в марте 1941 года в парижской коллаборационистской газете «Pariser Zeitung» была опубликована серия из шести статей под его именем под общим одиозным заголовком «Арийские и еврейские шахматы».

Сцена из художественного фильма "Белый снег России". Реконструкция одного из самых противоречивых эпизодов в биографии шахматного гения.

Эти статьи, написанные в духе самой примитивной нацистской расовой теории, противопоставляли «арийский», основанный на атаке и рыцарской отваге стиль Алехина, «еврейскому», базирующемуся на трусливой защите и меркантильном стремлении к материальной выгоде, стилю таких корифеев, как Вильгельм Стейниц и Эмануил Ласкер. Позже, уже после войны, Алехин будет категорически утверждать, что текст был либо написан под прямым диктовом нацистских кураторов, либо был кардинально переработан и искажен без его согласия, а его единственной целью было спасение жизни жены. Однако даже если принять эту версию как смягчающее обстоятельство, сам факт его сотрудничества с врагом, выступлений в пропагандистских мероприятиях режима, несущего ответственность за чудовищные преступления, навсегда остался несмываемым позором, легшим тяжелым грузом на его наследие.

Изгнанник и бойкот: одинокая смерть чемпиона.

В 1943 году, сославшись на серьезные проблемы со здоровьем, Алехину удалось вырваться из нацистской Европы и перебраться в нейтральную Испанию, а затем в Португалию, где он и провел последние, самые мрачные годы своей жизни. Он влачил жалкое существование, живя в бедности и зарабатывая на жизнь случайными заработками — участием в скромных местных турнирах, частными уроками шахмат (среди его учеников был юный будущий гроссмейстер Артурито Помар), написанием статей. Его здоровье, основательно подорванное многолетним и усугубившимся пристрастием к алкоголю, а также пережитыми моральными и физическими потрясениями, неуклонно ухудшалось.

Когда в 1945 году война закончилась, против него был объявлен настоящий международный остракизм. Британская и американская шахматные федерации, движимые как чувством морального возмущения, так и политической конъюнктурой, отказались приглашать его на турниры. Бывшие коллеги, включая Макса Эйве, ставшего президентом ФИДЕ, требовали лишить его чемпионского звания, предать суду и навсегда изгнать из шахматного сообщества. Алехин, оказавшись в полной изоляции, пытался оправдаться, рассылая пространные письма с объяснениями в различные федерации и редакции газет, но общественное мнение, особенно в странах-победительницах, было настроено против него беспощадно.

Единственным лучом света в этой мрачной ситуации стало неожиданное возобновление переговоров о матче с Михаилом Ботвинником. Советский Союз, стремившийся к тотальной шахматной гегемонии и легитимации своего лидера в ранге чемпиона мира, был готов проигнорировать политические осложнения, связанные с одиозной репутацией Алехина. В начале 1946 года пришло долгожданное официальное согласие ФИДЕ на проведение матча. Казалось, у старого чемпиона появился последний шанс спасти свое наследие, реабилитироваться в глазах мира, вернувшись к тому, что он умел делать лучше всего на свете — к великой борьбе за шахматную корону прямо за доской.

Загадочная смерть в Эшториле: конец эпохи.

Но этому историческому матчу не суждено было состояться. Утром 24 марта 1946 года Александр Алехин был найден мертвым в своем номере в отеле «Парк» в португальском Эшториле. Обстоятельства его кончины были исполнены мрачного символизма: он сидел в кресле у столика, на котором была аккуратно расставлена шахматная доска с незаконченной позицией, как будто он размышлял над очередной грядущей партией. Официальной причиной смерти был назван несчастный случай — асфиксия, удушье куском мяса, которое вызвало паралич сердца и привело к остановке дыхания. Врачи также констатировали резко прогрессировавший цирроз печени и общее истощение организма.

Ходили упорные слухи о стенокардии или острой сердечной недостаточности.

Однако обстоятельства его одинокой кончины в столь ответственный момент породили множество конспирологических версий, которые будоражат умы до сих пор: одни предполагали, что он был убит агентами советских спецслужб, дабы освободить дорогу Ботвиннику и не рисковать титулом в непредсказуемом матче; другие — что его устранила рука таинственного «мстителя» за сотрудничество с нацистами; третьи винили во всем «западных партнеров», не желавших передачи чемпионского титула в СССР. Тем не менее, несмотря на все домыслы, наиболее вероятной и трагичной остается версия о естественной смерти одинокого, тяжело больного и морально сломленного человека, чье изношенное сердце просто не выдержало всех перенесенных им за долгую и бурную жизнь испытаний, лишений и разочарований.

Александр Алехин умер, оставаясь действующим чемпионом мира по шахматам — он навсегда вошел в историю как единственный, кто унес шахматную корону с собой в могилу. Его кончина положила внезапный и драматический конец целой эпохе единоличного владения титулом, которая длилась с момента учреждения первенства мира, и напрямую привела к созданию новой, более упорядоченной системы его розыгрыша под строгим контролем ФИДЕ, кульминацией которой стал матч-турнир 1948 года и коронация Михаила Ботвинника.

Наследие и итоги: гений и трагедия.

Александр Александрович Алехин оставил после себя сложное, противоречивое, но поистине колоссальное наследие. Как шахматист, он безусловно принадлежал к когорте величайших гениев за всю историю игры. Он был непревзойденным художником комбинации, виртуозом атаки, чьи партии поражали воображение смелостью замыслов и филигранностью расчета. Он стал одним из пионеров фундаментальной, всесторонней дебютной подготовки, подняв ее на качественно новый уровень. Его глубокий вклад в теорию дебютов, будь то носящая его имя Защита Алехина (1.e4 Кf6), многочисленные системы в ферзевом гамбите или оригинальные разработки в славянской защите и защите Нимцовича, остается актуальным и широко изучаемым и по сей день. Его лучшие партии, полные жертв, неожиданных тактических ударов и глубоких стратегических замыслов, стали бессмертной классикой, вечным учебником и источником вдохновения для многих поколений шахматистов.

Как человек и как личность, он был фигурой глубоко трагической. Его легендарная, почти сверхчеловеческая воля, позволившая ему в свое время свергнуть казавшегося непобедимым Капабланки, в итоге обернулась упрямством, надменностью и неспособностью к жизненному компромиссу. Его фанатичное стремление к абсолютному интеллектуальному превосходству нашло свой предел в гигантских политических катаклизмах XX века, в водовороте которых он, будучи во многом человеком старого, ушедшего мира, запутался, совершил ряд роковых ошибок и в конечном счете оказался сломлен.

Надгробие Александра Алехина на парижском кладбище Монпарнас. Памятник создан шахматистом и скульптором Абрамом Барацем. Надпись гласит: "Шахматному гению России и Франции". Здесь же похоронена жена Алехина Грейс Висхар.

В 1956 году его прах был с почестями перезахоронен в Париже на знаменитом кладбище Монпарнас, рядом с его женой Грейс. На монументальном надгробии, созданном его другом, скульптором Абрамом Барацем, высечена лаконичная, но емкая эпитафия: «Шахматному гению России и Франции». В этих немногих словах — вся судьба Алехина: гений, разорванный между двумя родинами, так и не нашедший окончательного пристанища и душевного покоя при жизни, но навеки оставшийся в истории как один из величайших титанов, силой своего ума и таланта определивших лицо и эстетику шахматного искусства в его самом ярком и неувядаемом проявлении.

Отталкиваясь от богатого наследия Александра Алехина, можно сказать, что его партии и по сей день остаются источником вдохновения для шахматистов по всему миру. Если вы хотите не просто изучать историю великих игр, но и сами научиться мыслить стратегически, видеть комбинации и строить атаки, как это делали великие мастера, приглашаем вас провести занятие в нашей школе. Опытные преподаватели помогут вам сделать первый ход на пути к собственным шахматным победам. Запишитесь на пробный урок на нашем сайте, и пусть ваша партия с шахматами будет долгой и успешной.

Статья подготовлена онлайн-школой шахмат «Белые и чёрные». При копировании материалов ссылка на источник обязательна.

| ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД | ПЕРЕЙТИ НА ГЛАВНУЮ | СЛЕДУЮЩАЯ СТАТЬЯ |